Интервью с А. Ехаловым в газете "Маяк"

Мы живем на земле будущего

Мы встретились с известным вологодским журналистом,

кинодокументалистом и писателем Анатолием Константиновичем Ехаловым вскоре после его возвращения с фестиваля «Земля отцов – моя земля», проходившего в Краснодарском крае. С этого и начался разговор…

- Что это за фестиваль, Анатолий Константинович?

- Этот фестиваль проводится уже восемь лет. Там собирается «свет» нашей кинематографии. Были, например: Александр Панкратов-Черный, Борис Галкин… Впервые в этом году было решено ввести в фестиваль и документальное кино. Были представлены три моих фильма: «Хождение встреч солнцу», «Возвращение героя» и «Танец маленьких лебедей». Народ шел на эти фильмы с большим интересом, они вполне конкурировали с художественными фильмами… Более того – тут же более ста человек подписались под просьбой к правительству Краснодарского края – пригласить меня персонально и посмотреть как можно большее количество фильмов. Они говорят, что ничего такого не видели. Ведь юг не испытал в последние десятилетия такого разрушения, как север России… Люди были потрясены увиденным. Они не представляют, как можно не пахать, там у них практически нет заброшенных земель…

В нашей области тоже есть интерес к документальному кино – я в прошлом году объехал практически все районы: показывал фильмы, выступал перед народом… Подходят и говорят: «Всё правильно. А что дальше?» И как бы ни было горько и тревожно то, что я вижу сам и показываю в фильмах, я, отвечая на вопросы людей, не могу сказать, что деревня уйдет навсегда.

Я всю жизнь этой проблемой занимался, изучил много материалов и могу сказать, что вся история России состоит из подъемов и падений. В Вологодском пединституте работал профессор Петр Андреевич Колесников. Он насчитывал до 40 тысяч деревень на современной территории нашей области в самые благополучные времена. А потом был спад (то ли войны, то ли опустошительные эпидемии, голод), когда оставалось около 8 тысяч деревень – самых корневых, которые ни при каких условиях не умирали и оставались как корень в земле, от них начинали потом разрастаться новые деревни все эти Починки, Новинки и т. д. И так бывало неоднократно…

- Главное, чтобы крестьянская психология не была сломана, какие бы тяжелые условия ни складывались…

- Крестьянскую психологию начали ломать не сегодня и не вчера. Писатель Глеб Иванович Успенский вывел, как мне кажется, наиболее верную формулу крестьянской психологии: «Русский мужик до тех пор велик и могуч, до тех пор держит на своих плечах вся и всё, до тех пор терпелив, пока над ним царит власть земли. Убери эту власть – и нет того народа, нет того кроткого и покорного типа, наступает страшное: «иди куда хошь»…» Так вот это «куда хошь» случилось, когда между крестьянином и землей встал начальник, комиссар, чиновник…

Всегда есть такая тревога – а может, народ охладел к земле, к результатам труда на земле? Может, с этим и пьянство связано?.. Но, все же, я не только верю, но и знаю, что крестьянская прослойка до сих пор остается. Поэтому я уверен, что наступит момент, когда начнется возрождение нашей деревни. Да оно уже идет. По-другому не может и быть. В начале 20-го века Департамент земледелия США провел глобальное исследование всех сельхозугодий планеты и были получены очень неожиданные результаты: самыми перспективными, «землями будущего» были названы земли Северо-Запада России. При этом Америка каждый год теряет самые плодородные земли…

- Что-то с трудом верится… Взять ту же Южную Америку, Амазонию – практически еще не освоенную, там-то вон какие земли, климат…

- На Международной конференции экологов в 1990 году, которая, между прочим, проходила в Рио-де-Жанейро, в резолюции было записано, что в результате изменения климата, в результате наступления мигрирующих пустынь на самые плодородные земли США и других факторов вся тяжесть снабжения населения планеты в 21 веке продовольствием ляжет на Канаду и Северо-Запад России. Канада сегодня своих семян не производит, использует американские «одноразовые» семена… И мы видим, что идет масштабная колоссальная зачистка нашей территории. Мы-то думаем, что это всё это происходит естественно, но на самом деле эти процессы управляемые. Если территории нашей уготована роль всемирной кормушки, то нас-то, русских, в этих планах, похоже и нет. Разве что в качестве «обслуги». Тетчер же сказала, что население России должно составлять 15 миллионов. Это приемлемая для них цифра. А в минрегионразвития РФ уже разработали концепцию, в которой Россия представлена 12

агломерациями, с центрами – городами-миллионниками, вокруг которых и будет концентрироваться жизнь. 800 малых городов по этой концепции вообще признаются «неперспективными». Такие планы губительны для народа. Человек, который не видит цели, не видит перспектив – умирает. Но люди-то в большинстве своем «вымирать» не собираются. И будут как угодно этим планам противостоять. А самое естественное противостояние – «жить своей жизнью», отсюда и тяга на село, в деревню, попытки вести свое, «независимое ни от кого хозяйство».

- Вы в своих фильмах, очерках показываете обычного «деревенского мужика», а шире – русского человека. Это попытка показать русского человека таким, каким он должен быть сегодня или в будущем, или такого русского человека, каким он был и уже не будет?..

- Это были 90-е годы. Тогда казалось, что еще чуть-чуть и нам, русским, скажут – вас тут не было, ничего тут не было, все тут заросло! И я, примерно за десять лет, сделал около трехсот кинопортретов. Не задаваясь целью придумывать какие-то сюжеты, просто запечатлевал русский тип… А вот недавно меня попросили подумать и сделать фильм к юбилею Шукшина – о русском характере. О Шукшине, как выразителе характера русского человека… На самом деле какой характер у русского человека? Характер наш сложился в особых климатических условиях, в тех исторических событиях, которые переживала Русь-Россия. А какие это климатические условия? Девять месяцев зима, три месяца лето… Тиражируется легенда, что русский мужик большую часть жизни спит на печи. Да, зимой у него меньше работы, хотя тоже хватает – дрова привезти, ремесла… Но вот наступает весна, лето, и человек должен годовой объем работ выполнить за эти три месяца. И вот за тысячелетия в характере русского человека, в его темпераменте образовалась такая черта, как невероятная способность к мобилизации всех сил. Кажется уже всё – край. Но вот тут-то и видим мы другого человека, куда девается его «лень», откуда что берется… Вся история России показывает, как из какого-то относительного застоя или откровенного падения – страна, невероятным усилием, вырывается вперед, опережая всех. Например, при Иване Грозном, когда, казалось бы, Россия была на краю – 500 человек ермаковцев пошли в Сибирь, и Русская держава расширилась до Тихого океана. Или Великая Отечественная, 1941 год – за два месяца сумели перевести с Запада на Восток всю оборонную промышленность. Это непостижимо, этому нет примеров в мировой истории! И это не столько заслуга партии или Сталина – просто в народе есть такая способность к мобилизации.

Поэтому я думаю, что мы еще увидим возрождение России во всех сферах жизни. Появятся новые лидеры, и появятся они из того же народа, который казалось бы, уже «списали»… Конечно из той «ямы», в которую мы упали в 90-х годах, фактически потеряв самостоятельность, не так-то просто вылезти, это путь постепенный.

- А каков путь современной деревни?

- Путь современной деревни – многоукладность… Еще в начале 20 века, 90 с лишним процентов населения России составляли селяне. И они занимались не только сельским хозяйством (хотя это – основа деревни), было зарегистрировано около 10 млн ремесленников. В Вологодской губернии – 250 тысяч ремесленников только зарегистрированных. Ведь фактически каждый крестьянин умел делать все. Истинный крестьянин создает вокруг себя цельный гармоничный мир, он творец этого мира. В моей детской энциклопедии ремесел представлены и описаны более 450 ремесел. Все это нужно знать, чтобы понять откуда взялся это крестьянский феномен. Ильюшин с четырьмя классами церковно-приходской школы через 15 – 20 лет становится выдающийся авиаконструктором. Кошкин, который создал танк Т-34, тоже из ярославских крестьян… Откуда это все? Откуда «маршалы Победы»? Вот от той самой универсальности, от того что крестьянин – это особая философия, особое миросозерцание… Посмотрите: в Тотьме заключают договор с крестьянами на постройку Ильинской церкви. Сейчас бы работали целые институты, один проект стоил бы миллионы. А у них никакого проекта не было, а был только поясок, который заменял и геометрию и законы архитектуры и градостроения. На пояске том все пропорции – аршин, сажень, косая сажень, локоть, пядь… Ведь крестьянин, древний строитель – он исходил из того, что человек создан по принципу Вселенной и все пропорции в самом человеке…

А в общественной жизни: соборность, артельность, заединщина. Вот три кита на которых вся, в особенности деревенская русская жизнь строилась. Соборность – когда все решается миром; артельность, когда всякое большое дело делали совместно; и заединщина – когда решали единую задачу, к одной цели стремились. Этим принципам служила и культура, которая тоже формировалась на протяжении столетий и тысячелетий. Народная культура, которая тяжелейший крестьянский труд сделала желанным и радостным. Если поглядеть календарь русского земледельца – там едва ли не каждый день освящен каким либо обрядом, опоэтизирован, сделан праздничным… На этой культуре и сегодня зиждется наше национальное сознание, просто мы так глубоко не задумываемся.

Поэтому культура – это основа, на которой лежит наше будущее и настоящее. Только не надо путать культуру и шоу-бизнес. Хотя именно шоу (не культурой в ее истинном понимании) зачастую и занимаются наши департаменты и управления культуры…

- Почему именно тема деревни стала для Вас главной? Потому что Вы родом из деревни?

- Да, конечно. Деревня, сельский мир – мой корень. Я родился в деревне Новинка Ярославской области Первомайского района, а вырос в деревне Потеряево… И вот прошло много лет, приезжаешь – к какой-нибудь бабке зайдешь и чувствуешь, что ты для нее совершенно родной человек. Начинаются разговоры, и ты понимаешь, что деревня действительно твоя большая семья. Ты весь тут. И ты неотделим от деревни, и деревня неотделима от тебя. В деревне нет лишних людей, как говорят – худой да свой. Даже самый последний какой-нибудь пьяница – и тот свой, деревенский… Из деревени Новинка мы переехали, когда мне было два года. И вот меня разыскали учителя из Новинок, вернее из деревни Большое Ескино, где мой отец, вернувшись с войны строил школу, потом и директорствовал в ней. И я приехал туда на праздник, увидел там целый уголок в школе, посвященный отцу. Попели, поплясали… А Новинка стоит в стороне, до нее километра два без дороги. Пошли – я, мать, тетка моя… Зашли в деревню, а там просто тропы натоптаны, коридоры в траве от дома к дому и на кладбище. Вижу, что сзади вышла из дома бабушка совсем старая, с клюкой идет, за ней еще старушка. Я остановился. Бабушка подходит, кланяется мне в ноги и говорит: «Здравствуй, Анатолий Константинович, а батька-то твой какой человек был!» И меня будто ударило током! «Откуда, - говорю, - вы меня знаете? В два года увезли, не можете вы меня знать». Тут уж она мне говорит: «Так телевизор-то мы смотрим». Два года мне было, а они все помнят, следят за мной!.. Так что деревня она всегда за своими приглядывает – кто, где, как…

Не обошли общие беды и нашу деревню – сто сорок дворов было, семьсот жителей, школа – и все начали закрывать. Тогда тоже пошла эта тенденция, которую и сегодня видим – «оптимизация», а точнее – лишение родины. Как же можно человека родины лишить!? Ведь что удивительно – еще никаких проблем с наполняемостью не было, школа могла бы работать, а ее закрыли. Так в интернате в Шексне и оказался, шесть лет там. Сорок человек в комнате, ночи напролет – карты. И дух зоны, конечно же. Ведь интернат на территории лагеря и был – заключенных вывезли, детей завезли, забор только убрали. Многих этот «дух» и погубил.

После школы за два месяца я перечитал все учебники и поступил в пединститут. Но через год я из института ушел, поработал немного в пожарке при зоне, потом оказался в шекснинской газете… Ну, писать еще в детстве пробовал. Стихи. Но меня мать и отучила от них. Раз шел домой: погода такая – снег, ветер… И написал стихи о том, как идет паренек зимой… В пятом классе было. Пришел домой, прочитал матери. Она обрадовалась, заставила переписать, пошла показывать всем. А на следующий день в воскресенье сказала: «Мы с отцом пойдем на реку, белье полоскать. Вот тебе ручка, садись, пиши…» День я промаялся – ничего в голову не лезло. Так и избавила меня мать от этой тяги к стихам…

И вот работал я журналистом в шекснинской районной газете… Однажды вышел из редакции: глухая осень – снег, дождь, грязь по колено… На площади фонарный столб, освещающий небольшой пятачок, и стоит мужик, упершись лбом в столб, держится, и удивительно чистым голосом поет: «Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь...» Вот эта картина через всю жизнь со мной идет… В прошлом году я был на фестивале народного творчества имени Геннадия Заволокина под Новосибирском, как член жюри. Было заявлено 240 участников, у которых надо было прослушать по три произведения. И вместо 240 оказалось 700 участников. Были люди с Сахалина, с Курил, из Германии, Израиля, Молдавии и т. д. И что удивительно – все участники, а никто ведь не задавал тему произведений, начинали с какой либо песни о любви к Родине. Ехали на последние копейки, со всех концов нашей Родины – оболганной, обворованной, униженной; сами, как эта Родина; и все пели ей гимн, славили свою землю. Потому что народ не может не любить свою Родину. Ее может не любить – вороватый депутат, олигарх, равнодушный человек… Но народ не может не любить Родину, как человек не может не любить мать… Народ без родины, что пыль придорожная.

Потом попал в «Вологодский комсомолец» (заочно окончил журфак Ленинградского университета, там много училось вологжан). А «Вологодский комсомолец» - газета совершенно неожиданная для того времени, напитанная духом свободы и творчества. Там постоянно собирались писатели, журналисты: Володя Шириков, Алик Варюхичев, Женя Некрасов, Владимир Степанов… Сережа Чухин, как петушок взъерошенный, с подбитым крылом – это сумка на плече висит, очки сверкают! Астафьев, Романов, Коротаев… Все там бывали или работали… Вот однажды – я сижу, печатаю. А вокруг шум, гам, дым – невозможно работать. Я машинку беру – перехожу в другой кабинет. Один появляется, второй… И вскоре все опять тут. Я спрашиваю: «Так вы чего в том-то кабинете не

сидите?» А мне отвечают: «Ты работаешь, так и мы вроде при деле».

- А как вы из журналиста пишущего, стали журналистом снимающим?

- Дело не в том – пишешь или снимаешь, а в том, что ты хочешь сказать. А какими средствами ты это скажешь – не так уж важно… Приехала в Вологду съемочная группа Леннауфильма под руководством Саши Сидельникова. Снимать фильм о северном крестьянстве. И я повез их по деревням. В Сямжу, в Харовск, в Тимониху свозил – сделали они фильм. Потом Сидельников еще снял знаменитый «Вологодский романс» полностью на моем материале… А в октябре 1993 года у Белого Дома в Москве Александра Сидельникова убил снайпер…

Потом уже я и сам снимать стал. А потом и книги появились… Я понял, что можно ничего не придумывая, просто писать все, как было, как есть… Я застал в деревенском детстве замечательных рассказчиков, с богатейшим языком… Не зря Белов говорил, что, мол, «в деревне есть писатели и получше меня, только они об этом не знают, потому что они мужики». У нас вот был такой Вася Зайцев, неделю рассказывал про то, как он ездил свататься за реку. Невелико событие, а так рассказывал, что неделю вся деревня ходила его слушать… Вот и захотелось перенести всё это на бумагу. Могу сказать, что и получше меня писатели были в деревне…

- В начале 90-х Вы создали в Вологде ночлежку – место для бездомных, отверженных обществом людей. Зачем Вам это было нужно? 

- Я писал о них, о первых «бомжах» «новой России»… Но если ты пишешь, а за этим нет никакого дела – чего писать-то, чего рвать рубаху-то на себе?.. Видно характер такой…

С А. К. Ехаловым беседовал Дмитрий Ермаков.